Л.В. Гармаш

Танатологический хронотоп магического ритуала

в романе В.Я. Брюсова «Огненный ангел»

Роман В.Я. Брюсова «Огненный ангел» предоставляет исследователю богатейшие возможности для изучения танатологических мотивов, которые являются, с нашей точки зрения, важнейшими структурными элементами поэтической системы произведения. В первоначальном плане романа из 26 пунктов восемь имеют непосредственное отношение к данной сфере, соотносясь с несколькими типами танатологических ситуаций – естественной и насильственной (убийство, самоубийство, смерть в результате причинения телесных повреждений) смертью. Приведем эти пункты с нашими комментариями[1]:

«7. Решение умереть» – герой на пороге самоубийства.

«8. "Я дрожа сжимаю труп”» – автоцитата: строка из стихотворения «Бальдеру Локи». Герой оказывается свидетелем внезапной смерти возлюбленной, в поэтическом варианте ее сразила стрела бога Бальдера.

«9. Дни перед смертью. Меня посещает Агриппа. Гуманисты» – герой находится в ожидании собственной смерти, вероятно, насильственной.

«12. Вызов на дуэль.

13. Перед дуэлью. Свидание с Л.

14. Дуэль» - эти три пункта посвящены танатологической ситуации, которая была знакома символистам достаточно хорошо. Она сохранилась в окончательном тексте романа. Как известно, вызов на дуэль имел место в жизни самого автора, непростые отношения которого с Андреем Белым и Ниной Петровской послужили прообразом романной коллизии между, соответственно, Рупрехтом, Генрихом и Ренатой. Роман писался на фоне «интеллектуальной дуэли»[2] Брюсова и Белого и подпитывался ею.

«15. "Из ада изведенные”» - еще одна автоцитата, намекающая на пребывание героев романа в инфернальном мире и отсылающая к известному православному догмату о сошествии в ад Иисуса Христа, выведшего оттуда ветхозаветных праведников и первопредков человека. В предполагаемом названии главы автор выражает надежду на преодоление смерти, что коррелирует с библейским пророчеством: «От власти ада Я искуплю их, от смерти избавлю их. Смерть! где твое жало? ад! где твоя победа?»  (Ос.13:14). Христианский образ распятого Бога в одноименном стихотворении из цикла «Стефанос» заслоняется обращением-молитвой к языческой богине Астарте. Согласно одному из основных ассиро-вавилонских мифов богиня плодородия и плотской любви Астарта (Иштар или Инанна), презрев опасность навсегда остаться в «стране без возврата», совершила рискованное путешествие в подземное царство, которым правила ее сестра Эрешкигаль и, как отмечает сам поэт в примечаниях к стихотворению, вывела оттуда томившиеся там души, вернув их к жизни [Брюсов 638]. Однако в стихотворении Брюсова на первый план выходит призыв предаться чувственным наслаждениям, а не надежда на духовное возрождение.

Несколько пунктов плана финальной части романа представляют собой, так сказать, танатологический кластер:

«21. В монастыре. Нечистая сила.

22. Заклинание дьявола. Арест.

23. Допрос. Пытка. Приговор суда.

24. Тюрьма. Смерть» – в романе эти пункты плана развернутся в повествование о преследовании инквизицией Ренаты, ставшей монахиней, но не прекратившей занятия ведовством, и ее смерти в тюрьме на руках у пытавшегося ее спасти Рупрехта.

В последней главе, как и планировалось изначально («25. Смерть Агриппы»), герой получает известие о таинственной смерти Агриппы, поставившей точку в его попытках познать оккультные науки. Недолгое, но оставившее глубокий след знакомство Рупрехта с тайнами средневековых алхимиков и магов завершилось прощанием с отошедшими в мир иной Ренатой и Агриппой Неттесгеймским. Герой отправляется в заморские края открывать новые земли, навсегда прощаясь с родиной, так и не встретившись с родными. Подробностей его путешествия читатель так и не узнает, но Брюсов упоминает, что Рупрехт встретит свою смерть на чужбине. Таким образом, танатологические мотивы выполняют финалообразующую функцию в романе «Огненный ангел»[3].

В рамках данной статьи мы не видим возможности раскрыть все аспекты заявленной темы, поэтому обратимся к одному важному эпизоду, описанному в пятой главе романа и посвященному опыту оперативной магии, проведенному героями с целью вернуть Ренате любовь графа Генриха – земного воплощения ангела Мадиэля.

Сюжет «Огненного ангела» выстроен вокруг истории Ренаты, все помыслы которой направлены на преодоление границы между реальным и потусторонним мирами.  Невзирая на тяжелейшие физические и душевные страдания, причиняемые не только себе, но и страстно влюбленному в нее Рупрехту, героиня стремится выйти за пределы материального мира, чтобы встретиться с покинувшим ее ангелом Мадиэлем, который был духовным наставником Ренаты на протяжении нескольких лет ее мистического пути. Постоянное стремление Ренаты к общению с инфернальными существами выводит ее и Рупрехта за рамки обыденной реальности, приобщая главных героев «Огненного ангела» к сфере сверхъестественного. Потусторонние силы, как ангельские, так и демонические, несут в себе смертельную опасность для мира живых. Установление с ними контакта, считавшееся возможным и даже необходимым еще со времен мифологического этапа истории человечества, было организовано с помощью сложной системы обрядов и ритуалов, чтобы участники могли защитить себя от вредного воздействия со стороны мира мертвых, и происходило в особым образом оформленном пространстве и в специально отведенное время. 

Двум мирам романа присущи свои собственные характерные черты, которые определяют отличие хронотопа земного бытия от пространственно-временного континуума сверхъестественного мира. Брюсов помещает главных героев – Рупрехта и Ренату – на подвижной и зыбкой границе двух миров. Рупрехт не всегда уверен, в каком мире он пребывает. Он, по мнению ученого, «герой пограничной ситуации, которому ведомы оба мира, и оба для него одинаково реальны» [Барковская 1996: 102].  В таком положении Рупрехт оказывается благодаря встрече с Ренатой, чьей душой, по его мнению, овладели демоны. Увидев героиню впервые, Рупрехт застал ее в момент ужасной борьбы с терзавшим ее невидимыми духами, находящуюся на грани жизни и смерти: «словно в предсмертном борении» бьется Рената в жестоких судорогах, лишь молитва невольного свидетеля ее мучений помогает героине в конце концов справиться с припадком  [Брюсов 1993: 18]. Подобные ситуации, когда персонаж оказывается на границе реальности и потустороннего мира, часто не зависят от места и времени действия, определяясь лишь связью с актантом. Однако для того, чтобы повелевать демонами и вернуть Генриха, в котором Рената видит черты покинувшего ее ранее ангела Мадиэля, героиня уговаривает Рупрехта совершить специальный магический ритуал, требующий особой организации времени и пространства. После проведения довольно длительного времени в изучении древних трактатов, герои, наконец, приступают к его исполнению, определив для этого день недели – пятницу, соотносимую с богиней любви и покровительницей влюбленных Венерой, число месяца – тринадцатое и время – полночь. Рупрехт, от лица которого ведется повествование, подробно объясняет выбор времени и места проведения оккультного обряда, посвящая читателя в подробности магической науки, почерпнутые из старинных книг. Автор романа дополняет рассказ героя комментариями и ссылками на соответствующие трактаты как бы в подтверждение подлинности его слов.  В качестве места, где осуществляется заклинание демонов, было выбрано специальное помещение, а сами участники подготовились защищаться от нападения нечистой силы с помощью магического круга, подобного тому, что начертил вокруг себя гоголевский Хома Брут во время чтения отходной молитвы над панночкой-ведьмой. В отличие от «Вия», в романе Брюсова магический круг имеет сложную структуру, он делится на секции, в которых размещены надписи, и ориентирован по сторонам света. Герои входят в круг с запада, и Рупрехт замыкает проход пентаграммой, широко известной геометрической фигурой, выполнявшей во многих культурах функции оберега. На Ближнем Востоке пентаграмма была символом богини Иштар (Астарты), упоминалась она и в трудах почитаемого Брюсовым Агриппы как знак принадлежности к сообществу пифагорейцев, и в трагедии Гете «Фауст», где из-за неаккуратно начерченной фигуры Мефистофелю все же удалось проникнуть в жилище Фауста. 

Приступая к заклинаниям, Рупрехт отмечает, что «в душе у меня в этот миг был холод и была печаль» [Брюсов 1993: 150]. Во время призывания демонов герой ощущает порыв холодного ветра, как в свое время Данте, спустившийся в последний, девятый круг ада. Подобным холодом веяло от крыльев закованного в ледяном плену озера Коцит Люцифера, в душе которого нет божественной любви, обреченного на вечный мрак и лишенного божественного света:

И в этот час, хоть и казалось мне,

Что все мое лицо, и лоб, и веки

От холода бесчувственны вполне,

Я ощутил как будто ветер некий… [Данте].

Заполнивший все помещение дым от курений не может рассеять колеблющийся свет свечей, поэтому Рупрехт не всегда различает находящуюся с ним в пределах одного магического круга Ренату. Он лишь способен различить ее голос, отвечающий на произнесенные им слова. Магический опыт заканчивается неудачно, и хотя Рупрехт видел лишь призрачные лики демонов, выступавшие из дыма и слышал громкие звуки, вероятно, инсценированные Ренатой, но переживаемый им в тот момент страх был настолько велик, чуть не стал причиной его гибели: «никогда, ни в каком, самом яром, сражении с краснокожими не подвергался я такой опасности, как в этой комнате, наполненной враждебными демонами» [Брюсов 193: 151]. Спасаясь от нападения, Рупрехт стремится покинуть помещение и последнее заклинание произносит на пороге. Таким образом, порог здесь, в соответствии со сложившейся мифопоэтической традицией, символизирует границу между потусторонним и реальным мирами, которую, по мнению героя, демоны не смогут пересечь. Пространство амбивалентно. Внешнее по отношению к магическому кругу, оно становится внутренним по отношению к остальным помещениям гостиницы, где нашли приют герои.

Магическому кругу противопоставлен алтарь в комнате Ренаты, символизирующий божественное покровительство, куда Рупрехт приводит героиню, одержимую нечистой силой, и где только перед рассветом бес покидает ее тело.  Впоследствии Рената не оставляет своих попыток проникнуть в потусторонний мир, поэтому, как мы полагаем, гибель героини, обвиненной в ведовстве и подвергнутой пыткам, широко практиковавшимися инквизиторами в Германии XVI века, стала закономерным финалом для Ренаты, которая стремилась проникнуть в запредельную сферу бытия. Только смерть дает героине, пусть иллюзорную, возможность перейти в иной мир – мир ангелов и демонов и ее возлюбленного Мадиэля.

Появление романа «Огненный ангел» во многом обязано глубокому интересу В.Я. Брюсова к оккультным наукам, который не угасал в течение длительного времени. Поэт тщательно изучал труды великих мистиков древности, изложив результаты своих изысканий в ряде теоретических работ[4], так как совершенно серьезно считал оккультизм наукой и стремился, как отмечено в одной из записных книжек Валерия Яковлевича, изучить мистику «с позитивной точки зрения». В «Огненном ангеле» воплотились важнейшие черты многосторонней личности Брюсова – ученого, историка, спирита, практикующего мистика и, главное, талантливого художника, раскрывшего перед читателем многие мистические тайны прошлого и подтвердившего поэтический эксперимент своей собственной жизнью.

Источники и использованная литература

1.                 Барковская Н.В. Поэтика символистского романа. Дисс. доктора филологических наук: 10.01.03. Екатеринбург, 1996.

2.              Белецкий А. Первый исторический роман В.Я. Брюсова // Брюсов В. Огненный ангел. – М.: Высш. шк., 1993.

3.                 Брюсов В. Я. Огненный ангел (Сост., вступ. ст., коммент. С.П. Ильёва). М.: Высш. шк., 1993.

4.                 Брюсов В.Я. Собр. соч. в 7-ми т. М.: Худож. лит., 1973. Т.6.

5. Данте. Божественная комедия [Электронный ресурс]:  http://lib.ru/POEZIQ/DANTE/comedy.txt_with-big-pictures.html.

6.   Лавров А.В., Гречишкин С.С. Биографические источники романа Брюсова "Огненный Ангел" // Лавров А.В., Гречишкин С.С. Символисты вблизи. Очерки и публикации. СПб: Изд-во «Скифия», ИД «ТАЛАС», 2004.

7.             Лотман Ю. М. Смерть как проблема сюжета // Лотман Ю.М. и тартуско-московская семиотическая школа. М.: Гнозис, 1994.